150 лет назад, 1 января 1874 года, император Александр II подписал манифест «О введении всеобщей воинской повинности»; понимание необходимости военной реформы возникло сразу же после «бедственной Крымской войны» 1853–1856 годов, но потребовались время и огромные усилия, чтобы преодолеть сопротивление противников перемен, причем самые ожесточенные споры вызвали льготы по сроку службы для некоторых категорий призывников.
«Расстроенные Крымской войной»
«Тяжелый урок Крымской войны,— писал назначенный в 1861 году военным министром генерал-адъютант Д. А. Милютин,— открыл нам глаза на многие важные недостатки нашей армии, которую мы прежде считали верхом совершенства».
Изменить, как считали министр и его ближайшие соратники, предстояло очень многое. Но в первую очередь они планировали отказаться от архаичной системы комплектования войск с помощью рекрутских наборов. С петровских времен новобранцев собирали со всей страны в случае войны или иной нужды, устанавливая нормативы призыва либо равные для всей империи, либо индивидуальные для разных ее частей.
Так, накануне и во время европейских революций 1848–1849 годов прошло шесть рекрутских наборов и в западных, северо-западных и юго-западных губерниях Российской Империи было взято по 22 рекрута с 1000 ревизских душ, в остальных губерниях — по 18. А во время Крымской войны потребовались новые пополнения, в разы больше. При этом новобранцев зачастую не успевали как следует подготовить к боевым действиям. Существовала и еще одна группа чисто экономических причин, заставлявшая задуматься об отмене рекрутских наборов и императора Александра II, и его военного министра, который отмечал:
«Такие наборы вконец разоряли население и подрывали его жизненные силы на долгое время».
Кроме того, за время долгой службы солдаты утрачивали все связи с родными и имущество в родных местах и, как констатировал Д. А. Милютин, после отставки становились обузой для своих семей или превращались в бродяг.
Но главной задачей, поставленной самодержцем, было существенное снижение расходов на армию, ведь, по словам военного министра, «финансы, расстроенные Крымской войной, не могли еще поправиться». И опыт Пруссии — всеобщая воинская повинность для подготовки значительного количества офицеров и солдат запаса, призыв которых в случае войны может быстро увеличить в несколько раз численность войск мирного времени, выглядел оптимальным решением проблемы.
«Новый закон о воинской повинности,— писал Д. А. Милютин — дело великое, мало уступающее другим главнейшим реформам настоящего царствования. Оно велось под непосредственным моим руководством». Однако рубить сплеча генерал не стал и предложил изменения, которые не могли вызвать серьезных возражений,— включая замену рекрутских наборов по военной необходимости небольшими ежегодными:
«На первый раз я не решился предложить слишком значительное сокращение установленного тогда 10-летнего срока службы, чтобы не поднять напрасно тревогу в нашей военной среде; предложение же мое увольнять нижних чинов во временный отпуск ранее выслуги срока никого не пугало; это было уже дело привычное. Что же касается до предположенного размера ежегодных наборов, то он не мог считаться слишком обременительным для народа».
Следующим шагом должно было стать коренное изменение системы комплектования армии.
15 января 1862 года Д. А. Милютин представил императору всеподданнейший доклад, в котором излагался план военной реформы. И напротив первой части, описывавшей вопросы численности, организации и комплектования войск, Александр II написал: «Внести в Совет министров. Все изложенное в этой записке совершенно согласно с моими давнишними желаниями и видами».
25 января 1862 года, после выступления генерала Милютина на заседании Совета министров, дословно повторявшего первую часть его доклада императору, была образована особая комиссия из представителей заинтересованных ведомств для пересмотра рекрутского устава. Казалось бы, никаких препятствий на пути этого элемента военной реформы нет и быть не должно. Но гладко было только на бумаге.
Много позже, разбирая причины того, почему тормозилась военная реформа, анонимный автор журнала «Вестник Европы», чей стиль изложения во многом походил на милютинский, писал: «К сожалению, и самые благотворные нововведения возбуждают в известной части современников не только осуждение, неудовольствие и ропот, но даже противодействие… Защитники старины под знаменем консерватизма отстаивают порядки отжившие, несовместимые с современными условиями жизни».
Однако кроме этой общей причины недовольства идеей пересмотра рекрутского устава существовали и вполне конкретные. На заседании Совета министров, где Д. А. Милютин зачитывал свой план, присутствовал Александр II, одобрительно кивавший по ходу выступления. Поэтому министры, имевшие те или иные принципиальные возражения, не решились высказать их вслух. И затем в особой комиссии просто затягивали обсуждение вопроса, надеясь, видимо, что он заглохнет сам собой.
Другой, не менее важной причиной торможения реформы оказалось то, что она началась после отмены крепостного права и шла параллельно с преобразованием судебной системы, чье внедрение в жизнь началось в 1864 году. Все эти нововведения в большей или меньшей степени ущемляли существовавшие издавна права дворянства.
Всеобщая воинская обязанность по прусскому образцу уравнивала дворян в правах на службу в армии с теми, кто всего несколько лет назад был их крепостными. Это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения дворянства, и сделало его сопротивление реформе комплектования армии массовым.
С особым упорством дворяне отстаивали неприкосновенность самого короткого и проверенного пути своих сыновей к офицерским чинам, к которому аристократы прибегали в гвардейских полках, а менее знатные дворяне — в армейских. Ведь дворянские дети, добровольно поступая в войска нижним чином, имели, в отличие от вольноопределяющихся из других сословий, особые права. О чем редактор газеты «Московские ведомости» М. Н. Катков, к примеру, писал:
«Большинство поступивших в армию нижними чинами с намерением дослужиться до офицерства состояло и до сих пор состоит из недоученной молодежи, из неудавшихся учеников разных учебных заведений, вообще из таких молодых людей привилегированного сословия, которые идут «в полк» за неспособностью к какой-либо иной карьере. Подобные молодые люди после самого снисходительного экзамена, обнаруживавшего только полное их невежество, принимались в юнкера и как потомственные дворяне получали через два года офицерский чин.»
Неудивительно, что наплыв в юнкера всегда был очень силен: в лицах, желающих получить солидные права без всякого труда, никогда не было недостатка».
Митрофанушки были несовместимы с модернизацией армии, и приток подобных вольноопределяющихся в войска следовало остановить. Но и идти на открытый конфликт с благородным сословием военный министр не мог. А, учитывая отношение других ведомств к военной реформе, любое обсуждение законодательного акта, отменяющего дворянские льготы, в Совете министров или Государственном совете неизбежно окончилось бы провалом.
Поэтому Д. А. Милютин продвигался к цели мелкими шажками — с помощью утвержденных императором приказов по Военному министерству. Внешне каждый из них выглядел обычным бюрократическим актом,
уточняющим существующее положение и ничего не меняющим по сути. Так, приказ от 5 мая 1864 года во изменение прежних правил, разрешавших производить в офицеры даже в случае отсутствия для кандидатов офицерских должностей, предписывал оставить такое право только для окончивших высшие и средние учебные заведения. Ну а поскольку дворяне поступали в полки по протекции и офицерские должности для них имелись, нововведение никого не взволновало.
Не вызвали обостренной реакции дворянства и приказы, требовавшие от кандидатов на офицерские звания сдавать экзамены, соответствующие выпускным из юнкерского училища.
Ведь в тех военных округах, где таких училищ еще не создали, экзаменовали будущих офицеров свои люди в штабах округов. А к 1866 году, когда появилась серия одобренных Александром II приказов о вольноопределяющихся, постепенное расширение прав образованных лиц стало делом уже вполне привычным.
Прозрение наступило после публикации в печати подписанного императором 8 марта 1869 года положения о производстве в офицеры из нижних чинов. Самое привилегированное в недавнем прошлом сословие убедилось, что его молодое поколение на деле уравнено в правах с представителями всех других сословий Российской Империи.
Не имевшим законченного образования потомственным дворянам, как и всем прочим вольноопределяющимся, нужно было сдавать экзамен для производства в унтер-офицеры, а затем — в офицеры. И вся разница заключалась в том, что до производства в офицеры дворяне должны были прослужить в нижних чинах два года, выходцы из неподатных сословий не менее четырех, а из податных — шесть лет.
Все преимущества получали те, кто имел высшее или среднее образование.
Их сразу же производили в унтер-офицеры, и тем, кто имел звание магистра, для производства в офицеры требовалось лишь побывать на летних армейских сборах и сдать экзамен по военным наукам за курс юнкерского училища.
«Все прусское»
19 июля 1870 года Франция объявила войну Пруссии, и в ходе начавшихся боевых действий французские войска терпели одно сокрушительное поражение за другим. В России заговорили об отмене унизительных ограничений, наложенных на страну после «бедственной Крымской войны», на сохранении которых еще недавно упорно настаивали французы. Не осталось без внимания и то, что победы одерживала Пруссия, где уже несколько десятилетий существовала всеобщая воинская повинность.
20 декабря 1870 года Александр II утвердил общие основания реформы, подготовленные под руководством Д. А. Милютина, которые были направлены в комиссии для окончательной проработки с заинтересованными ведомствами.
Однако это вовсе не значило, что противники той части реформы, которая отменяла привилегии дворянства по производству из нижних чинов в офицеры, сложили оружие. Они по-прежнему пытались сохранить офицерство дворянским и лишь изменили используемую тактику, настаивая на том, что прусская система должна быть скопирована один к одному и всех, вне зависимости от уровня образования, должны призывать на службу в 20 лет. На практике это означало отмену всех льгот по образованию, что категорически не устраивало военного министра.
Д. А. Милютин доказывал, что прямое заимствование этой прусской практики в России невозможно. «Пруссия не может в этом отношении служить нам примером: там считается в университетах с лишком 8,000 слушателей, а в 407 гимназиях, прогимназиях, реальных и высших бюргерских училищах около 100 тысяч учащихся; соответственно этому, при нашем населении, в З,5 раза большем, в наших университетах должно бы быть около 28,000 слушателей, а их ныне 7,000; точно так же мы должны бы иметь гимназий, прогимназий и реальных училищ до 1,420 и учащихся в них до 350,000, а имеем мы таких учебных заведений менее 150 и учащихся в них не более 40,000. Цифры эти достаточно объясняют недостаток в образованных лицах у нас и изобилие их в Пруссии».
Для усиления своей позиции сторонники сохранения дворянского преобладания в офицерской среде выдвинули еще один аргумент. Они доказывали, что привлечение на службу людей, подвергшихся во время учебы воздействию либеральных и социалистических идей, приведет в конечном счете к разложению армии. Но военный министр утверждал, что образованные вольноопределяющиеся оказывают благотворное влияние на состоящую из крестьян солдатскую массу.
«Не подаст повода к уступкам»
Споры не прекратились и после того, как проекты документов о военной реформе в начале 1874 года по решению императора были переданы в специально созданное Особое присутствие Государственного совета о воинской повинности, которое возглавил великий князь Константин Николаевич, поддерживавший Д. А. Милютина.
Противники реформы не сдавались, особенно активизируясь на заседаниях, которые проходили без великого князя. Однако уровень их аргументации оставлял желать много лучшего. Военный министр раз за разом отмечал в дневнике попытки министра народного просвещения действительного тайного советника графа Д. А. Толстого, которого противники реформы использовали в качестве своеобразного тарана, добиться отмены или изменения льгот для производства в офицеры по образованию.
К осени 1873 года дело пошло на лад, хотя и появились новые осложнения, ведь всеобщая воинская повинность касалась и тех групп населения, которые прежде были освобождены от рекрутских наборов, включая немцев-колонистов (меннонитов).
16 ноября 1873 года рассмотрение проекта реформы в Особом присутствии было завершено. Следующее заседание Государственного совета, 11 декабря 1873 года, превратилось в настоящее поле битвы за то, чтобы сохранить за дворянами главенство в офицерском корпусе российской армии. Вопрос о вольноопределяющихся обсуждался с таким ожесточением, что военный министр вынужден был принимать непростые решения. Он
знал, что на императора пытаются повлиять члены «аристократической партии», ведь несколькими днями ранее Александр II сказал ему: «Есть сильная оппозиция новому закону; многие пугаются, видят в нем демократизацию армии». Понимая, что император колеблется и может отказаться от поддержки военной реформы, генерал согласился на отдельные уступки в вопросе о вольноопределяющихся.
17 декабря 1873 года в обсуждении на заседаниях Государственного совета была поставлена точка. Вот только в ключевом вопросе — о льготах для нижних чинов, добивающихся офицерских чинов, у военного министра получилось далеко не все.
Главную льготу для самых образованных вольноопределяющихся, с университетским образованием, Д. А. Милютину отстоять удалось. Вместо шести лет «по призыву» в армии они были обязаны прослужить в действующих войсках лишь два месяца до получения чина унтер-офицера и еще месяц до офицерского звания при условии сдачи положенных экзаменов. Среднее образование давало право служить четыре месяца до унтера и еще два до офицера. А сдача особого экзамена, правила которого устанавливались совместно военным министерством и министерством народного просвещения, позволяла стать вольноопределяющимся третьего разряда и служить до тех же чинов год и два года соответственно. И сразу же после публикации «Устава о воинской повинности» граф Д. А. Толстой начал борьбу за внедрение экзаменационных правил, устраивающих дворянство.
При этом представителям неимущих сословий закрыли доступ во все престижные полки:
«Вольноопределяющиеся, поступающие в гвардию и в кавалерию, содержат себя на собственные средства; в прочие же войска они принимаются на казенное содержание, если не заявят желания содержать себя на свой счет».
Понятно, что командиры и «прочих» полков предпочитали тех, кто хотел жить за свой счет, ведь тем самым экономились полковые суммы.
Сделана была и еще одна уступка юношам из имущих семей, которой, к примеру, не было в правилах о вольноопределяющихся 1869 года:
«Вольноопределяющимся, служащим на собственном иждивении, предоставляется право жить, вне времени лагерных сборов, на вольных квартирах». Позднее правила дополнили так, что малоимущим, хотя и образованным юношам, попасть вольноопределяющимися в полки стало еще труднее. Их прием зависел исключительно от воли командира. А к ним выстраивались очереди из родственников, свойственников и знакомых, хлопочущих о своих юношах.
Несмотря на все это, генерал от инфантерии Д. А. Милютин считал, что реформа удалась, а все мелкие огрехи могут быть исправлены в будущем. Но не все удавалось исправить одним росчерком пера. К примеру, категорически не желавшим служить в армии колонистам-меннонитам была дана отсрочка от призыва на двадцать лет. Но эта мера их не удовлетворила.
Генерал Тотлебен командируется государем на юг, чтобы постараться успокоить меннонитов, намеревающихся оставить Россию вследствие издания закона о всеобщей воинской повинности. Однако полного успеха добиться не удалось, и американские газеты сообщали о прибытии меннонитов из России в Соединенные Штаты.
Главным свидетельством успеха военной реформы стала Русско-турецкая война 1877–1878 годов. Уже через три года по введении Устава о воинской повинности, внушавшего консерваторам столько опасений своим «демократическим, либеральным духом», Россия вынуждена была двинуть на поле битвы впервые свое преобразованное, в духе равенства и справедливости, молодое войско. И что же? Своими боевыми качествами, своим достойным поведением, которому должны были отдать справедливость друзья и недруги, новые войска наглядно подтвердили разумность гуманно-просветительных начал, положенных в основу военной реформы 1874 года.
Вольноопределяющимся, для отличия их от нижних чинов, поступивших на службу по призыву, присваивается особый наружный знак на одежду ( кантом на погонах).
Но многие в России видели и то, чего добиться военной реформой получившего титул графа и чин генерал-фельдмаршала Д. А. Милютина не удалось, хотя и по вине его оппонентов.
Реформы прошли, армия преобразовалась и через несколько лет показала эффективность нововведений на полях сражений.
